Не подходят для этого, по мнению вакарчуков, и простые некрасовские русские бабы — те самые, что коней на скаку и в горящие избы. Героини «Молодой гвардии» — Любовь Шевцова и Ульяна Громова — тоже могут «плохому» научить. Например, организовывать движение сопротивления на Донетчине нынешним бандеровским оккупантам.

Что же остается в сухом осадке после получения педагогической квинтэссенции? Простая галицкая шлюха из Рогатина — Настя Лисовская! Она же Роксолана, гревшая подушки турецкому рэкетиру (а как его иначе назвать?) султану Сулейману, чьим «бизнесом» был разбой и грабеж на юге Европы. По этой важной причине повесть о ней малоизвестного львовского писателя Осипа Назарука включена в школьную программу, развивая подрастающее поколение в духе ценностей общества потребления. «У перлах ходити будеш, — пророчит еще не развращенной Насте цыганка. — А горючий камінь у волоссю твоїм, а біленькі шовки на ніженьках твоїх, а червона кровця на рученьках твоїх... Ладан у кімнатах твоїх... А їсти будеш дорогий цинамон, а пити будеш солодкі сорбети»... Еще есть вопросы, почему при таком Министерстве образования украинки составляют основную ударную силу нынешних турецких борделей? Да ведь их готовят к этому со школьной скамьи, по рецепту почившего еще в 1940 году «патриота» Осипа Назарука. Сначала приучают терпеть — в гареме Настя начинает карьеру с должности домашней прислуги у султанской одалиски («Настуня привикла вже до своїх робіт, до ношення води, до миття кам’яних сходів, до тріпання килимів і диванів, опісля до обтирання дорогих картин, укінці до скучного й довгого одягання своєї пані і навіть до тихого бездільного сидження в її передпокою»).

Потом дарят шанс в виде сказки о прекрасном принце, который возьмет замуж и сделает счастливой. Вот что чувствует Настя, когда видит впервые султана: «Чула, як обкинув її поглядом згори додолу, мов жаром обсипав. Збентежилася так, аж кров їй підійшла до личка. Засоромилася того, що її невільницький одяг закривав красу її тіла».

Как ни парадоксально, но Минобразования через этот полупорнографический халтурный шедевр (реальная Роксолана не могла обтирать картины в турецком доме, так как Коран запрещает делать изображения людей и животных, а тогдашние турки вообще не умели писать картины) подбрасывает 13-летним девочкам мысль: не нужно учиться. Главное — чтобы кто-то влиятельный и богатый увидел красоту твоего тела! Вот, как это описано в школьном учебнике: «Перед нею став і стояв у блиску місячного світла, у всій красі й молодості своїй... Сулейман Величавий, — пан Царгорода і Єрусалима, Смирни і Дамаска, і семисот міст багатих Сходу і Заходу, десятий і найбільший падишах Османів, халіф усіх мусульман, володар трьох частин світу, цар п’ятьох морів і гір Балкану... Ноги під нею задрижали».

Замечательная повесть для воспитания юных развратниц, раздвигающих ноги при виде новорусских, новоукраинских и новотурецких «папиков»! Так вот, оказывается, ради чего гибли тысячи героев за независимость Украины — чтобы старый похотливый Вакарчук на пару с членкором Дончиком насытили школьную программу инструкцией по воспитанию проституток! Проституток в широком смысле этого слова — продающих и тело, и душу, как сделала это дочь рогатинского попа Роксолана, превратившись ради возможности стать султаншей из христианки в мусульманку.

Но, понятное дело, не всем выпадет такое счастье — никаких султанов и миллиардеров не хватит, чтобы удовлетворить запросы украинских шалав. Поэтому для невезучих Министерство образования приготовило еще одну поучительную историю, включенную в учебник для 8-го класса, — «Пісні Марусі Чурай». Так как рассказывать об этой Марусе почти нечего, то авторам пришлось поведать детям правду: жила в XVII веке на Украине некая «поэтесса-песенница», баловавшаяся незамысловатыми стишками. Еще она «чекала з війни Гриця, але він скорився волі матері й одружився з Галею. Ображена дівчина його отруїла... Невдовзі дівчина з туги померла, проте залишилися в спадок нащадкам її безсмертні пісні — окраса українського народу. Увічнюючи образ талановитої піснетворки в історичному романі у віршах «Маруся Чурай», Ліна Костенко писала: «Це дівчина не просто так, Маруся. Це — голос наш. Це — пісня. Це — душа».

Что же это получается: у украинского народа душа злобной полусумасшедшей отравительницы? Так, что ли? Ну, может, Авраменко и Дмитренко под вакарчуковской крышей так и считают. Но у меня другое мнение. Несмотря на все усилия отравителей душ, украинки в массе своей — по-прежнему достаточно приятные дамы, хотя Минобразования и делает титанические усилия, чтобы направить их на примере Маруси Чурай в другую сторону — на скользкую дорожку истеричных душегубок, живущих по принципу: «Так не доставайся же ты никому!».

А чтобы детки не сомневались в правильности этого пути, им в учебнике и блатной стишок от Маруси напечатан с рецептом, как травить изменщиков народными средствами:

У неділю рано зілля копала,
А у понеділок переполоскала,
А у вівторок зілля варила,
А у середу рано Гриця отруїла.
Ой мати, мати, жаль ваги не має,
Нехай же Гриць разом та двох не кохає!
Нехай він не буде ні їй, ні мені,
Нехай достанеться він сирій землі!
Внизу страницы, где размещена эта инструкция от «писнетворки», авторы учебника добавили примечание: «Зілля — різноманітні, здебільшого запашні трав’янисті рослини; навар або настій із деяких рослин, який використовується в народній медицині переважно з лікувальною метою».

Ничего себе «подлечила» — отправила на тот свет здорового молодого пацана! Но это только малая часть перлов из злосчастного пособия по украинской изящной словесности для восьмиклассников. Если бы у меня были волосы, они бы встали дыбом от этой, с позволения сказать, «шкільної науки»!

Книжку «Українська література. 8 клас» нельзя назвать ничем другим, кроме как «диверсией» против украинского ребенка. Ее цель — в зародыше подавить в маленьком украинце самоуважение и привить ему комплекс неполноценности. Все писатели, которых требует изучать это пособие, изображены на его страницах страдальцами, хронически больными или недоумками. Некоторых из них даже били по голове, после чего они, скорее всего, и выбрали неблагодарный путь украинского «письменника».

Позволю себе только несколько цитат, подтверждающих этот тезис.

Маруся Чурай — «з туги померла» («умерла от тоски»).

Тарас Шевченко — «на муштру мусив ходити навіть хворим» («ходить на строевые учения должен был даже больным»).

Иван Карпенко-Карый — «у чотирнадцятилітньому віці змушений був заробляти на шматок хліба» («в четырнадцатилетнем возрасте был вынужден зарабатывать на кусок хлеба»).

Иван Франко — «зазнав знущань від панських дітей-однокласників і деяких учителів... Шкільний друг Франка згадував, як учитель каліграфії вдарив Івана по голові за повільну роботу на уроці. Хлопчик зомлів»... («подвергался издевательствам со стороны панских детей-одноклассников и некоторых учителей... Школьный друг Франко вспоминал, как учитель каллиграфии ударил Ивана по голове за медленную работу на уроке. Мальчик потерял сознание»...).

Леся Украинка — «замочила ноги в крижаній воді, після чого почала тяжко хворіти» («замочила ноги в ледяной воде, после чего начала тяжело болеть»).

И еще о ней же: «Передчуваючи трагічний кінець, в 1913 р. поетеса написала заяву до бібліотеки Наукового товариства ім. Т. Шевченка прийняти її твори в депозит (на збереження)» («Предчувствуя трагическую развязку, 1913 г. поэтесса написала заявление в библиотеку Научного общества им. Т. Шевченко принять ее произведения на депозит (на сохранение)»). Кстати, даже из этой скупой информации становится ясно, что больше никому ее многочисленные графоманские опусы были не нужны — только этой грантоедской «інституції» во Львове. Дальше тоже не легче. Страдают все. В том числе многолетний депутат и лауреат Борис Олейник, семье которого, когда он был маленьким и еще не протирал штаны в советской миссии при ООН, «жилося важко» («жилось тяжело»). Еще бы не тяжело! Ведь его папа, по словам учебника, погиб «на фронтах». Вот так сразу на нескольких фронтах одновременно и погиб! Действительно, жалко папу поэта-депутата. Поиздевались над ним безграмотные авторы «пыдручника» (пишу это слово специально через «ы») Авраменко и Дмитренко, распылив покойного по всей полосе советско-немецкого противостояния от Балтики до Черного моря.

Часто падал с коня и патологически боялся уколов рано ушедший поэт Владимир Пидпалый, автор сборников с однообразными названиями «Зелена гілка» и «Вишневий світ»: «В дитячих яслах... давали уколи. Загледівши небезпеку від жінки в білому халаті, я показав їй язика і заховався під ліжко... На четвертому році життя батько дозволив мені посидіти на коні. Уже дорослим я кілька разів убивався з коней до смерті». («В детских яслях... делали уколы. Усмотрев опасность от женщины в белом халате, я показал ей язык и спрятался под кровать... На четвертом году жизни отец разрешил мне посидеть на коне. Уже взрослый я несколько раз убивался с коней до смерти»).

Об Иване Малковиче можно даже не читать. Достаточно просто посмотреть на его портрет в учебнике, и жить не хочется. Сразу видно, что у этого человека невыносимая судьба. Сплошное страдание! Недаром он прославился тем, что подделал самого Гоголя — заменил все места, где у Николая Васильевича в «Тарасе Бульбе» было «Русь» и «русский», на «Украина» и «украинский». Теперь ждет посмертной расплаты. Каждая минута его существования — чудовищная мука.

И еще в его жизни была трагедия! Маленький Ванечка «закінчив скрипковий клас Івано-Франківського музичного училища» («окончил Ивано-Франковское музыкальное училище по классу скрипки»), а зарабатывать на жизнь вынужден пиратскими подделками русской классики и переводами британской «сатанистки» Джоан Роулинг. Для собственного творчества ничего не остается. Разве что сочинить инструкцию украинскому ребенку, объясняющую, зачем он, по мнению Малковича, является в этот мир:

Хай це, можливо, і не найсуттєвіше,
але, ти, дитино,
покликана захищати своїми
долоньками
крихітну свічечку букви «ї»,
а також,
витягнувшись на пальчиках,
оберігати місячний серпик
букви «є»,
що зрізаний з неба
разом із ниточкою.
Называется это произведение несколько похоронно — «Свічечка букви «ї» (Напучування сільського вчителя)». Все оно пронизано пессимистическими суицидальными мотивами. Ибо старается ребеночек, по мнению Малковича, все равно зря:

...кажуть, дитино,
що наша мова — солов’їна...
Але затям собі,
що колись
можуть настати і такі часи,
коли нашої мови
не буде пам’ятати
навіть найменший соловейко.
Итак, собирательный образ живого-мертвого украинского классика: в детстве тяжело болел, панически боялся уколов (через них оккупанты хотели сделать его здоровым, привив чужую ментальность), имел множественные черепно-мозговые травмы, часто падал с коня, подвергался издевательствам со стороны одноклассников, страдал от неразделенной любви, мечтал стать скрипачом, но в результате отсутствия музыкальных способностей и необходимости зарабатывать на кусок хлеба становился бездарным украинским поэтом и попадал в учебник — братскую могилу, где покоятся такие же страдальцы, как он, отравляя продуктами своего разложения детскую психику.

Придя со школы домой, моя дочь спросила: «Папа, а были украинские писатели, которые не страдали?» «Были, — ответил я. — Но они становились русскими классиками, и их имена навсегда с позором вычеркнуты из истории украинской литературы».

(с) Олесь Бузина
Продолжение следует...